НАУКА + КИНО + ФЕСТИВАЛЬ

Когда я училась журналистике, профессор сказал, что это главное наше заблуждение: то, что якобы читатель, слушатель, зритель предпочитает «жареное» и «клубничку». На самом деле, судя по научным исследованиям, с наибольшим интересом воспринимается рассказ о том, как человек в своей стране переживает трудные времена. Как ему это удается. Профессор при этом невольно преподал понятие антропологии – «человековедения», свидетельства о том, каково приходится человеку в обществе. Задачи, поставленные III Российским фестивалем антропологических фильмов, были еще шире: не просто показать, как человек переживает трудные времена, а как ведет себя человек в тех условиях, когда всему его народу настолько тяжело, что он поставлен на грань исчезновения, с его единственным и неповторимым языком, религией, обычаями, мировоззрением, со смыслом его жизни. Когда тем, что осталось, занимаются уже ученые и кинематографисты с целью сохранить, запечатлеть то, что пока еще есть, хотя бы в памяти потомков. Во многих случаях это касалось коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока.

Этот фестиваль, рожденный в нашем округе, подтверждающий, что «не газом единым жив человек», был уже третьим, имеющим свою историю, и о ней-то мы поговорили с человеком, стоящим у истоков движения, принимающим непосредственное в нем участие.
Владимир Магидов, доктор исторических наук, профессор Московского государственного университета, член жюри конкурса антропологических фильмов, напомнил о том, что фестиваль был задуман как визуально-антропологический, научный. И на него старались отбирать фильмы, касающиеся быта, нравов, обычаев различных народов. Разнообразие тематики было невообразимым. Но в центр внимания уже тогда встал человек, представляющий народы.
- На третьем фестивале, - обратил внимание Владимир Магидов, - появилось много фильмов о том, как складываются взаимоотношения бывших республик СССР с Россией, - то, чего не было ни на первом, ни на втором фестивалях. О том, как живут люди на той земле, которая считается их родиной, и при этом не желают разделять те трудности, которые родину постигли, а стремятся на территорию России с желанием подзаработать. Это явление настораживает.

Другая группа фильмов, которой не было места на прежних фестивалях, повествует о судьбе старшего поколения, людях, проживших неординарную, сложную, порой мучительную жизнь. О людях, которые, оставаясь в своих исконных домах, стараются решить свои проблемы не за счет государства или родственников, а самостоятельно. Это фильмы, поражающие зрителей, и к ним члены жюри отнеслись наиболее внимательно…
А вот мнение победителя конкурса антропологических фильмов, завоевавшего Гран-при фестиваля, Анатолия Балуева, режиссера и оператора фильма «Быкобой» (Свердловская государственная телерадиокомпания).
- Тематика фестиваля касается всех. У нас при словосочетании «визуальная антропология» встает перед глазами череп неандертальца. А на самом деле это очень широкое понятие, и означает оно место человека в обществе. Очень многие документальные фильмы могут быть к ней причислены. На Западе движение визуальной антропологии ширится, множится и у «пресыщенных европейцев» вызывает огромный интерес. Почти в каждом институте там существует соответствующая кафедра, а у нас – только в Московском государственном университете. За этим процессом – будущее, без сомнения. И фестиваль, берущий истоки в Салехарде, не то чтобы имеет право на существование, а просто обязан жить дальше. Делается нужное, необходимое общее дело.

Главное противоречие фестиваля обозначил председатель жюри конкурса антропологических фильмов, известный режиссер Карен Геворкян. Кстати, его фильм, показанный на открытии фестиваля в рамках международного кочующего северного кинофестиваля, - «Пегий пес, бегущий краем моря» - потряс зрителей и очень высоко поднял планку этого мероприятия.
- Я очень высокого мнения о фестивале, - сказал он, и даже не ожидал такого качества и такой плотности программы. Боялся, что это будет наукообразно и скучно. И вдруг ото дня ко дню всё столь интенсивно, интересно и серьезно. Это сделало бы честь любому западному событию такого рода. Даже горжусь, что стал председателем жюри этого фестиваля. Но трагедия в том, что его никто не посмотрел, он прошел мимо зрителя. Не сложились отношения между фестивалем и городом, был почти пустой зал. Почему? Объяснение есть: на мой взгляд, предыдущие фестивали были настолько наукообразные, что вызвали отторжение. На этот раз произошло нечто другое, но зритель не был к этому готов. Фильмы были просто о человеке и о стране, о самом главном, но аудитория оказалась неподготовленной. Салехард – маленький город, допустим, богатый. Да, человек местами хорошо кушает, но ведь этого недостаточно… Нужно всё-таки наладить контакт, и тогда фестиваль будет главным событием и для Салехарда, и для России.

О мнимом противоречии науки и кино высказался и президент третьего фестиваля, конкурсант и победитель первых двух, ученый и кинематографист, названный на одной из пресс-конференций «великим учителем ненецкого народа», Андрей Головнёв:
- Это фестиваль действительно стал особенным. На нем появилось то, что можно назвать новым языком, оттенившим науку. Произошло озарение. Мы сейчас говорим о разнице явлений «наука» и «кино». Но это нужно обсуждать не по различиям. Наука сама себя сторожит и пугает, а к кино мы последнее время относимся так, как будто это нечто распущенное… Нет, настоящее кино очень строго, и распущенное кино – это всё равно что нечеловеческий язык науки. Наука и кино – это общее поле, и, надеюсь, третий фестиваль сумел это доказать.